Интервью опубликовано на сайте www.thesaker.is
Вступление: Мне нужно начать с ГЛАВНОГО предостережения и рассказать вам, как / почему произошло это “интервью”. Я не планировал брать интервью у Майкла Хадсона. Я слушал известного российского экономиста Михаила Хазина, и я был очарован тем, что он говорил. Я также понял только некоторые моменты, которые он высказывал. Мягко говоря, я не экономист, и, слушая Хазина, не делал никаких заметок. Что я сделал, так это написал Майклу по электронной почте и задал ему несколько вопросов по электронной почте, просто чтобы прояснить свои собственные мысли и немного улучшить мое (довольно слабое) “понимание” экономики и ее роли в текущем противостоянии. С присущей ему добротой и великодушием Майкл дал мне несколько очень интересных ответов и согласился позволить мне превратить это в интервью. Итак, вот предостережения, которые следует иметь в виду: возможно, я неправильно понял или забыл, что на самом деле сказал Хазин. Так что, если вопрос звучит глупо, пожалуйста, вините меня, а не Хазина! Как говорят в США, вся эта тема намного выше моего уровня оплаты…
Пожалуйста, воспринимайте это как беседу между молодым и невежественным студентом и профессором колледжа, и я приношу свои извинения экономистам 🙂
Сказав это, вот моя беседа с Майклом Хадсоном:
Андрей: Правда ли, что США не могут повысить процентные ставки, чтобы снизить уровень инфляции, поскольку это вызовет каскадную серию банкротств и будет стоить демократам предстоящих выборов?
Майкл: Федеральная резервная система и Казначейство загнали США в угол своим количественным смягчением, чтобы спасти банки и брокерские конторы после 2008 года. Эта политика преуспела в поддержке и даже повышении цен на недвижимость, а также в предоставлении арбитражных возможностей для заимствования по низким ставкам для покупки высокодоходных акций и облигаций, что значительно увеличило масштабы финансового богатства. Это особенно актуально после пандемии, создав, по оценкам, триллион долларов “прироста капитала” (включая краткосрочный арбитраж) для одного процента самых богатых.
То, что казалось финансовой смертельной ловушкой, было перспективой повышения процентных ставок, положивших конец бесплатному обеду в виде арбитража процентных дивидендов и легких ипотечных денег. Угроза состояла в том, чтобы обратить вспять рост цен на активы. Мы уже наблюдаем это в последние недели, когда акции упали, отражая рост ставок по казначейским облигациям.
Но к настоящему времени, спустя 14 лет после финансовой помощи Обамы и количественного смягчения неплатежеспособных банков, возникло новое условие: огромная сумма частного капитала стремится уйти с финансовых рынков. Многие из самых проницательных из «одного процента» берут свои деньги и вкладывают их в частные инвестиции и недвижимость.
В результате цены на жилье стремительно растут, поскольку частный капитал опережает покупателей жилья, в котором проживают собственники. В то время как последние сталкиваются с ростом процентных ставок по ипотечным кредитам, частный капитал считает, что вероятность получения как текущего дохода от аренды, так и прироста капитала намного выше, чем на рынке акций и облигаций. Результатом будет не снижение цен на недвижимость, а снижение уровня домовладения по мере перехода к арендному жилью. Финансовый класс становится новым классом «арендодателей-инвесторов».
Снижение цен на акции подстегнет аналогичную волну поглощений корпораций частным финансовым сектором, позиционирующего себя как “спасателей” экономики. Целью, конечно, будет краткосрочное изъятие активов (таков бизнес-план), но это позволит консолидировать собственность в руках финансовой элиты. И в той мере, в какой государственные и местные бюджеты страдают от экономического спада, распродажа государственных земель и инфраструктуры также передаст собственность и ее возможности по извлечению ренты в руки — не за счет заемных средств, а за наличные деньги, наличные деньги, которые политика количественного смягчения и налоговый фаворитизм создали за последние 14 лет.
Таким образом, в той мере, в какой будут происходить банкротства, это приведет к обычному результату: консолидации и концентрации собственности на богатство. Структура нефинансовой экономики трансформируется – под лозунгом индивидуалистических свободных рынков.
Андрей: Правда ли, что двузначная промышленная инфляция в США не может быть снижена с помощью средств или контроля цен, поскольку это гарантировало бы еще больше пустых полок и стоило бы демократам предстоящих выборов?
Майкл: Нынешняя инфляция не является в первую очередь денежным явлением – за исключением цен на акции, облигации и недвижимость. Цены на сырье, цены на сырьевые товары и цены на импорт растут во всем мире. Регулирование внутренних цен не оказывает влияния на импортные цены. Теоретически они должны быть в состоянии снизить монопольные цены, но в современном мире монополисты могут просто позволить дефициту развиваться и переждать попытки правительства бороться с этим.
Что касается мяса, яиц и другой сельскохозяйственной продукции, то фермеры не получают более высоких цен на свой урожай и продукцию. Посредники большую наценку, благодаря монопольному положению таких компаний как Cargill.
Андрей: Правы ли те, кто говорит, что США больше не могут экспортировать свою инфляцию в другие страны, заставляя последние обесценивать свои валюты и приобретать доллары?
Майкл: Инфляция носит глобальный характер, а не исходит из Соединенных Штатов. Инфляция потребительских цен в США отражает ее зависимость от других стран. Цены на импорт растут не только из-за загруженности портов и нехватки поставок, но и из-за мировых цен на энергоносители и разделения мировой торговли на экономики, использующие доллары и избегающие их.
Наиболее проблемной экономической проблемой США является дефляция долга, а не инфляция цен. Платежи сектору Финансисты-Страховщики-Недвижимость (FIRE) за обслуживание долгов, медицинское страхование и жилье для 99 процентов населения сокращают семейные бюджеты, поскольку экономика поляризуется между альянсом кредиторов, домовладельцев и монополистов наверху и должниками, арендаторами и несчастными потребителями внизу.
Я не знаю, что г-н Хазин имеет в виду под своей идеей о том, что Соединенные Штаты экспортируют свою инфляцию. Что другие страны покупают у Соединенных Штатов, помимо оружия и сельскохозяйственной продукции, лекарств, защищенных патентами, и информационных технологий?
Андрей: Хазин также сказал, что США необходимо разрушить ЕС, чтобы заставить Европу покупать доллары и товары и услуги США, ОДНАКО любая полуреальная война в Европе приведет к краху международных рынков и, следовательно, также к краху экономики США.
Майкл: Этот аргумент не имеет смысла. У Европы недостаточно профицита платежного баланса, чтобы покупать доллары для поддержки обменного курса США, а экономика США не нуждается в долларах из Европы, поскольку она может просто напечатать их (как показали MMT, Дик Чейни и Дональд Трамп). И “разрушение Европы” не дало бы ей больше средств для покупки американского экспорта. “Старая Европа” позволила финансовой дипломатии США превратить евро в «валюту–вассал», навязывающую жесткую экономию на континенте — своего рода финансовый пакт НАТО о самоубийстве.
Андрей: ФРС напечатала доллары, и теперь нет возможности вывести эти доллары обратно из обращения, поэтому высока ли вероятность стагфляции в США этим летом?
Майкл: Большая часть “долларов” ФРС тратится не на товары и услуги, а на активы сектора FIRE (Финансы-Страховщики-Недвижимость). 99 процентов населения действительно ожидает стагнация из-за сочетания дефляции долга (выплаты классу рантье) и повышения цен на товары первой необходимости. Это структурное явление (как обсуждалось выше), а не одно из проявлений «избыточной денежной массы».
Андрей: Между бешеной инфляцией и очень высокой неуверенностью в будущем экономики, придется ли промышленности США сократить (или даже прекратить) большую часть своего текущего производства, что приведет к серьезному дефициту?
Майкл: В Соединенных Штатах осталось не так уж много промышленности, кроме военно-промышленного комплекса. Интересно, что, по мнению автора, все еще существует, чтобы его можно было сократить. Хорошо, фильмы и развлечения — но Covid-19 закрывает рестораны, Бродвей и кинотеатры. Потребители будут платить за то, что им нужно, а самые богатые будут покупать предметы роскоши, но рынки одежды и моды не имеют большого влияния в современном мире с масками от Ковид.
Андрей: В конце концов, государственные выплаты, социальные пособия либо потеряют свою ценность из-за инфляции, либо даже не будут выплачиваться, верно?
Майкл: Нет никакой проблемы в том, что у правительства США нет денег для оплаты. Поскольку большинство выплат приходится на самые богатые классы сектора FIRE (Финансы-Страховщики-Недвижимость), которые стали политическим классом доноров, беспокоиться не о чем. Недавний приток сбережений в казначейские облигации показывает, что они по-прежнему являются самым безопасным убежищем.
Андрей: Поскольку Белый дом или ФРС ничего не могут с этим поделать, считаете ли вы, что будет много насилия и государственных репрессий?
Майкл: Ну, может быть насилие со стороны бездомных, которое выглядит неизбежным из-за выселений, теперь, когда истекает мораторий на аренду и ипотеку в связи с Ковид. Это действительно может принять форму расовой напряженности. Но это совсем не похоже на революционную ситуацию. Она сильно локализована и ориентирована на “свободный рынок”. На горизонте не появляется никакой политической альтернативы, поскольку США становятся все более однопартийным государством (роль демократов заключается в том, чтобы блокировать любые вызовы со стороны настоящих “левых” сторонникам Уолл-стрит и корпоративным республиканцам. На самом деле не существует левой партии с независимой программой. Демократическая партия кооптировала их и похоронила в меньшинстве. Таким образом, вместо насилия мы, скорее всего, увидим апатию – более низкую явку избирателей, растущее республиканское большинство в Конгрессе и достаточное количество демократов, чтобы быть республиканцами, притворяющимися демократами (не только Манчин и Синема, но и Пелоси, Шумер и т. Д.). Психология и гнев просто обратятся внутрь. Число самоубийств будет расти.
Короче говоря, это похоже на то, что научно-фантастический фильм 1950-х годов описал бы как Конец Времени Откровения, разорванный землей, воздухом, огнем и водой. Земля нагревается, загрязнение продолжает вызывать экстремальные погодные условия, распространяются лесные пожары, уровень воды будет повышаться (а подземные воды загрязняются в результате добычи нефти и газа методом фракинга, в то время как таяние ледников вызывает засуху, прекращая подачу электроэнергии от плотин). Более тяжелая вода приводит к землетрясениям. Мы все просто ждем, когда «разлом Сан-Андреас» и его родственники протрубят в Семь Труб.
Андрей: Так что же это оставляет Конгрессу и противостоянию демократов и республиканцев?
Майкл: До тех пор, пока сохраняется процедурный саботаж между партиями («филибустер»), Конгресс парализован, поскольку каждая партия имеет возможность блокировать другую, и избиратели почти поровну разделились относительно того, следует ли сосредоточить недвижимость и финансовые богатства в руках Одного процента республиканцев (представляющих корпоративную Америку) или демократов (представляющих Уолл-стрит). При столь незначительной разнице между ними на практике это оставляет законотворчество на усмотрение Верховного суда. И это было сделано правыми республиканцами при полном молчаливом согласии демократов (сенатор Байден возглавил печально известную поддержку партии Джастиса Томаса).
Вот почему судья Брейер только что объявил о своем уходе из суда сегодня, чтобы дать президенту Байдену возможность назначить следующего судью. Его проблема состоит в том, чтобы найти чернокожих женщин, достаточно правых, чтобы не угрожать собственному классу доноров его партии, зная, что в любом случае суд уже настроен на республиканский культурно-политический курс на следующее десятилетие.
Спешка Брейера отражала его признание того, что демократы вот-вот сильно проиграют на выборах в ноябре, поэтому у них есть всего девять месяцев, чтобы назначить нового члена Суда. Демократическое руководство настаивает на том, что партия уже слишком далеко ушла влево, несмотря на то, что Байден нарушил обещание повысить минимальную заработную плату, сократив подушевые выплатые с 2000 долларов Трампа до 1400 долларов, отбросив элементы “социальной инфраструктуры”, которые он построил, благодаря тому, что его спасли сенаторы Манчин и Синема, сняв Байдена с крючка, чтобы поддержать его основное предвыборное обещание о том, что “Ничего особо не изменится».
С такой политикой, почему демократы должны получить более высокую явку своих избирателей на выборах? Что Байден сделал для них в последнее время? Чему они поверят — его риторике или тому, что на самом деле происходит с экономикой и с ними?
Андрей: большое вам спасибо, дорогой Майкл, за ваше время и столь необходимые идеи!
